Retrato de uno Nina (исп.)
четверг, 09 июля 2020
Однажды все мы будем, лишь память и прах. Это - жизнь, и это то, как она завершается для каждого
пятница, 15 декабря 2017
Все-таки меня начинает немного огорчать, что никто из моих домашних и прочих знакомых не увлекается чтением фанфиков.
Потому что они реально теряют очень много позитивных моментов.
Вот, например, "Что-то придется менять" по ГП про Гермиону от ее лица. Рассуждения о Драко после очередной его выходки: "Интересно, он что, надеялся, что она все-таки умрет? Или испугается и сбежит из Хогвартса? Довольно нелепо, если подумать. Но если не думать, тогда, конечно, вполне нормально."
Я так смеялась, а в компанию никого не позовешь, обидно за них, дурачков.
Потому что они реально теряют очень много позитивных моментов.
Вот, например, "Что-то придется менять" по ГП про Гермиону от ее лица. Рассуждения о Драко после очередной его выходки: "Интересно, он что, надеялся, что она все-таки умрет? Или испугается и сбежит из Хогвартса? Довольно нелепо, если подумать. Но если не думать, тогда, конечно, вполне нормально."
Я так смеялась, а в компанию никого не позовешь, обидно за них, дурачков.
четверг, 08 декабря 2016
четверг, 17 сентября 2015
Она для него
Важнее
Всех невероятностей мира
И вероятностей - тоже.
Он для нее
Всех бед дороже
И радостей – тоже,
Он и есть ее радость.
Чем не удачное совпадение?
Им бы смеяться,
Играя, как дети,
В прятки с Судьбою,
Ее отрицая.
Вот только косая
Ложится тень мира
Подобно вампиру
Весь смех выпивая.
И двое расходятся
в разные стороны,
и мысли их – вороны,
Черные вороны,
Могильные вороны.
И – словно не сломаны,
Словно вдали
Друг от друга
Жить получается.
Важнее
Всех невероятностей мира
И вероятностей - тоже.
Он для нее
Всех бед дороже
И радостей – тоже,
Он и есть ее радость.
Чем не удачное совпадение?
Им бы смеяться,
Играя, как дети,
В прятки с Судьбою,
Ее отрицая.
Вот только косая
Ложится тень мира
Подобно вампиру
Весь смех выпивая.
И двое расходятся
в разные стороны,
и мысли их – вороны,
Черные вороны,
Могильные вороны.
И – словно не сломаны,
Словно вдали
Друг от друга
Жить получается.
среда, 16 сентября 2015
Говоря об отношениях, мы, девушки, всегда считаем, что наш любимый должен быть к нам внимателен, не так ли? Должен замечать изменение нашего настроения, интересоваться тысячей мелочей и говорить нам приятные «мимимишности»…
Возможно, только возможно, от любимого я бы такого хотела. Т любящего, но нелюбимого это – ад, поверьте.
О, у меня мгновенно портится настроение, когда реальность не совпадает с моими предположениями о ней, но я не хочу объяснять причину, потому что главное звено несовпадения – вот этот вот «любящий, но нелюбимый».
И я не из тех, кто любит постоянно целоваться-обниматься. Особенно – целоваться, а по какой причине наши отношения в некотором роде имеют место быть – это другой разговор. Дело не в самих поцелуях, дело в том, что их частота чрезмерна. Они реально раздражают своим количеством! Сколько можно, простите, «лизаться»?!
И я терпеть не могу, когда нарушают порядок в моей одежде в неустановленное время, то есть в любое, кроме времени свиданий. Потому что одежда, черт побери, не тянется, а растягивается! И, да, мне жалко!
И я не собираюсь разговаривать на интимные темы с кем-то и где-то кроме постели, меня так воспитали… да и должна же в девушке быть загадка?!
И я не хочу меняться кому-то в угоду, кроме себя самой.
Может быть, я не права, но я - такая, какая есть, изменить меня - значит сделать другой, не той мною, какая вызвала интерес.
Так зачем?! Зачем меня постоянно желают переделать?!
Возможно, только возможно, от любимого я бы такого хотела. Т любящего, но нелюбимого это – ад, поверьте.
О, у меня мгновенно портится настроение, когда реальность не совпадает с моими предположениями о ней, но я не хочу объяснять причину, потому что главное звено несовпадения – вот этот вот «любящий, но нелюбимый».
И я не из тех, кто любит постоянно целоваться-обниматься. Особенно – целоваться, а по какой причине наши отношения в некотором роде имеют место быть – это другой разговор. Дело не в самих поцелуях, дело в том, что их частота чрезмерна. Они реально раздражают своим количеством! Сколько можно, простите, «лизаться»?!
И я терпеть не могу, когда нарушают порядок в моей одежде в неустановленное время, то есть в любое, кроме времени свиданий. Потому что одежда, черт побери, не тянется, а растягивается! И, да, мне жалко!
И я не собираюсь разговаривать на интимные темы с кем-то и где-то кроме постели, меня так воспитали… да и должна же в девушке быть загадка?!
И я не хочу меняться кому-то в угоду, кроме себя самой.
Может быть, я не права, но я - такая, какая есть, изменить меня - значит сделать другой, не той мною, какая вызвала интерес.
Так зачем?! Зачем меня постоянно желают переделать?!
четверг, 03 сентября 2015
Да, я в курсе, что люди хотят слышать то, что хотят слышать, а не правду, и что правда никому не нужна за редким исключением.
Я только не понимаю, почему все столь спокойно верят моей лжи и обижаются на правду, говорят "не гони и т.д."? Люди, я не шпион, чтоб лгать, не краснея, я не особенно и стараюсь-то! Ау, у вас мозги есть? Если вы верите моим словам в одном случае, то почему, когда я говорю "честное слово,...", вы тут же считаете, что я "заливаю"? Заливайте себя сами, бл*н, в ванной или любой другой комнате!
...Да, я могу пить много, я могу плохо контролировать свое тело, но голова-то тут при чем?! Может, я - странная, и у всех - наоборот, но я знаю, что пьяна телом, и я вполне осознаю, что именно говорю!
Если я пью с кем-то, значит, я доверяю, я могу говорить, то, что думаю... разве не так? Как можно предполагать нормальным потерять контроль с тем, кому не доверяешь?! А раз позволяешь себе такое, значит, доверяешь! Значит, надеешься, что тебя примут настоящей... ни черта!
Всем больше нравится удобная ложь... горько все это, очень горько.
Я только не понимаю, почему все столь спокойно верят моей лжи и обижаются на правду, говорят "не гони и т.д."? Люди, я не шпион, чтоб лгать, не краснея, я не особенно и стараюсь-то! Ау, у вас мозги есть? Если вы верите моим словам в одном случае, то почему, когда я говорю "честное слово,...", вы тут же считаете, что я "заливаю"? Заливайте себя сами, бл*н, в ванной или любой другой комнате!
...Да, я могу пить много, я могу плохо контролировать свое тело, но голова-то тут при чем?! Может, я - странная, и у всех - наоборот, но я знаю, что пьяна телом, и я вполне осознаю, что именно говорю!
Если я пью с кем-то, значит, я доверяю, я могу говорить, то, что думаю... разве не так? Как можно предполагать нормальным потерять контроль с тем, кому не доверяешь?! А раз позволяешь себе такое, значит, доверяешь! Значит, надеешься, что тебя примут настоящей... ни черта!
Всем больше нравится удобная ложь... горько все это, очень горько.
пятница, 05 сентября 2014
| Вижу вас как наяву... сэр Лойсо Пондохва! |
| Вы - бывший Великий Магистр ордена Водяной Вороны. Силы в вас всегда хватало, а вот здравый смысл пришел с возрастом. Правда, для этого пришлось побывать в заточении в несколько неуютном мире Вас заточил туда Кеттарийский Охотник; вообще предполагалось, что вы умрете, но вы спаслись. Вы обладаете способностью полностью подстраиваться под собеседника, становиться "зеркалом"; самая сокрушительная разновидность обаяния. Вы несколько нелогичный, но в целом забавный товарищ, что позволило вам свести дружбу с сэром Максом и в итоге обрести свободу. |
| Пройти тест |
четверг, 10 июля 2014
Неприятно на практике подтверждать истинность грибоедовского "Минуй нас пуще всех печалей и барский гнев, и барская любовь".
Казалось бы, равнодушие должно обижать или расстраивать сильнее, а не наоборот неравнодушие! Но иногда такое неравнодушие, что Небо помилуй, уж лучше равнодушие.
А уж когда ты не волен сказать о своем неприятии...
И врагу не пожелаешь, в общем, таких "друзей", как у меня в "друзья" напросился.
Казалось бы, равнодушие должно обижать или расстраивать сильнее, а не наоборот неравнодушие! Но иногда такое неравнодушие, что Небо помилуй, уж лучше равнодушие.
А уж когда ты не волен сказать о своем неприятии...
И врагу не пожелаешь, в общем, таких "друзей", как у меня в "друзья" напросился.
Считается, что у друзей должны совпадать интересы, ну, хотя бы в некоторых областях.
Мне кажется, что интересы-то у них могут быть какие угодно, а вот метод общения, скажем так, одинаковый. Иначе они никогда не смогут друг друга правильно понять даже при абсолютно совпадающих интересах.
Мне кажется, что интересы-то у них могут быть какие угодно, а вот метод общения, скажем так, одинаковый. Иначе они никогда не смогут друг друга правильно понять даже при абсолютно совпадающих интересах.
среда, 11 декабря 2013
Давненько это было, еще только второй сезон закончился... Пусть здесь полежит, может, кому понравится.
Автор: Ниневия
Персонажи:Элайджа/(нжп), еще два НЖП, Деймон; Елена, Стефан, Бонни вторым планом.
Рейтинг: R
Жанры: Гет, Романтика, Вампиры
Предупреждения: Смерть персонажа, ОЖП.
Фанфик писался еще до третьего сезона. Можно считать, что это – альтернатива окончанию второго сезона.
Статус: закончен.
Глава 1. Die Asche und das Feuer.
Поездка в Америку в честь окончания Университета казалась чем-то сродни новогоднему чуду – потому что в ее реальность не верилось до самого отлета. Даже странный тур по маленьким городкам вместо посещения известных мегаполисов скорее радовал, чем огорчал. Она устала: от бесплотных поисков той, что шептала о невероятном в ее снах, от изматывающего ожидания близкого свершения чего-то, просто от слишком медлительных особей вокруг.
Ее соседкой в экскурсионном автобусе, неожиданно полностью укомплектованном народом, оказалась коренная американка.
- Лейф. – Улыбается чуть смугловатая брюнетка, протягивая руку.
- Лита. – Откликается в ответ ведьма, потому что именно ведьма пересекла Атлантику в поисках покоя и ответов.
Их рукопожатие вызывает электрический разряд и пробуждает отголосок чего-то древнего в обеих, чего-то, что им еще предстоит выяснить. Сейчас же они предпочитают оставить странности происходящего до лучших времен – автобус трогается, и со своего места встает гид.
…В свои двадцать три Лолита была совершенно уверена в неспособности к заучиванию иностранных слов, но этих самых слов вспомнилось достаточно. Или может, так только казалось, потому что с новой знакомой достаточно было полуслова, достаточно было движения руки для правильного понимания.
- Остановите. – От волнения по-русски просит молодая ведьма у указателя на въезде в один из городков, который в план экскурсии не входит. – Остановите, я сойду здесь. – Исправляется она уже на английском.
- Что такое? – Не понимает экскурсовод.
- Мы выйдем здесь. – Уверенно произносит Лейф, чуть улыбаясь. – Мы не думали, что будем здесь проезжать, но здесь живет моя тетя, я давно ее не видела. Оставьте нас, пожалуйста, на автобусной остановке.
- Да, пожалуйста. – Поддакивает Лита. – «Воздух, огонь, вода и земля – сделайте так, как требую я». – Произносит та уже про себя. И ее слова дают потрясающий эффект – их действительно любезно высаживают на остановке при повороте в Мистик-Фоллс.
- Зачем тебе сюда? – Спрашивает Лейф настороженно, когда автобус скрывается из виду. – Здесь… - она заминается, - не безопасно.
- Тогда зачем ты вышла вместе со мной?
- Именно потому, что здесь опасно я и не могла оставить тебя одну! Лита, тебе не следует идти в Мистик-Фоллс.
- Но я должна. – Просто отвечает девушка. – Не спрашивай, почему. Я так чувствую – это все, что я могу объяснить. И не бойся за меня, со мной всегда все в порядке. Внешне, по крайней мере.
- Возьми тогда хотя бы это. – Лейф, поискав в недрах просторной тканевой сумки, протягивает ведьме брелок в форме сердечка.
- Вербееена – тянет та, открывая половинки. – Так вот о какой опасности ты толкуешь. Вампиры… действительно есть? Я, признаться не верила до конца – не одного не удалось встретить в Москве. Но это не страшно. Ты охотница, верно?
- Да. – Лейф явно потрясена всем происходящим.
- А я – ведьма. – Выдыхает Лолита, силой мысли поднимая в воздух придорожную пыль, складывающуюся в «будем знакомы». - Идем в город, нам еще надо отыскать мотель, а я уже голодна.
***
После Элайджа сам не может объяснить, зачем оказался в «Гриль-баре», но из безликой толпы он неожиданно выхватывает единственную фигуру.
Вначале он думает, что это – Елена, пока не соображает, что несколько минут назад оставил мисс Гилберт в ее комнате осознавать последствия заключенной ими сделки. Кто тогда, Катерина? Но как она смогла покинуть гробницу? Он уже делает несколько шагов по направлению к столику, который она занимает вместе с другой девушкой - вероятно будущим обедом - думает Элайджа.
Он движется, когда «жертва Катерины» поднимает лицо, их взгляды пересекаются и… ничего не происходит. Девушка медленно прикрывает глаза, в которых всего секунду назад плескалась вековая усталость. Но после ее губы с почти видимым усилием раскрываются, выпуская наружу тихий вопрос «Кто ты?»
Элайджа уверен, что он задан ему. Неуверен только, что стоит отвечать. Девушка, похожая на Катерину, оказалась лишь похожей, пусть даже и запахом тоже, он может развернуться и уйти.
Но не уходит. Делает последние три шага, отделяющие его от сидящих за столиком, и, учтиво склоняя голову, интересуется:
- Могу я к вам присоединиться?
Та, что схожа с Петровой, смотрит удивленно и настороженно, вторая же чуть улыбается, отвечая.
- Не стоит. Я уже закончила обедать. Лейф, я приду в номер. – И вновь обращаясь к Древнему. – Мне кажется, что нам надо поговорить.
Молча они выходят из бара и синхронно сворачивают в один из довольно узких безлюдных проулков, удаляясь прочь от шумной толпы главной магистрали города.
Потом она аккуратно берет его за руку.
- Вы вампир. – Констатирует молодая женщина.
- А вы, стало быть, ведьма. Что-то вашей братии больно много в последнее время развелось в столь «маленьком и мирном» городке.
- Мы – для равновесия. И это естественно, что на подсознательном уровне мы предчувствуем, где произойдет масштабный всплеск. Я ждала вас.
- И зачем же я понадобился незнакомой ведьме из рода… - Элайджа замолкает, позволяя ей продолжить.
- Лунной Богини. – И Древней замирает. – Вы понимаете, что это означает. Я жду вас, потому что вы тот, кто может дать мне ответы о том, в чем моя роль в предстоящей буре. – Ее длинные тонкие пальцы все еще держат его ладонь, и это приятно.
Она невысокая, узкая, напряженная в ожидании ответа. И у нее чуть виноватая, выжидающая, детская, надеющаяся улыбка. Несмелая улыбка и в ее глазах, которые уже не кажутся старушечьими, они искрятся тепло-синим и в них можно смотреть до бесконечности.
- Расскажите мне все. И я обещаю, что никто и никогда не услышит от меня из этого рассказа более, чем вы сами позволите мне сказать. Расскажите, мне нужно знать, что происходит.
И он соглашается. Неторопливой походкой они идут в неизвестном направлении, пока он говорит о своей семье, семье древнейших вампиров, о брате, рожденным не от его отца, оказавшимся наполовину леканом, об их матери и ее любовнике, поплатившихся за это. О войне видов, которую невольно начал их отец, о ведьме по имени София, чья смерть послужила последней каплей бесчинств Николауса, о проклятии, наложенном Лунной Богиней на него в отмщение, о загадочных Двойниках из рода убитой. О первом из найденных Двойников – Катерине, о чувствах, что она пробудила в вампире, о ее предательстве, о потери доверия брата, упустившего шанс снять наложенное проклятье, как он считал, по вине Элайджи.
О том, что после ссоры с ним брат совсем обезумел, выследил и уничтожил всю их семью, кроме него. О своем горе от осознания этого факта и ненависти к некогда любимейшему из родных, иссушающей его, терзающей с неизменной силой и годы спустя.
О поисках способа остановить Николауса, пока тот не стал вовсе непобедим, о Елене Гилберт, втором Двойнике, найденном несколько дней назад…
Он заканчивает свой рассказ лишь, когда небо уже окрашивается алым.
- Я не рассказывал никому своей истории на протяжении многих столетий, а если вынужден был говорить, то никогда не раскрывал собственных чувств, испытываемых при всех мною упомянутых событиях.
- Нет ничего постыдного в чувствах. – Отвечает Лита. - А кое-что ты так и не сказал мне. – Даже улыбается она.
- Что же? Я рассказал тебе абсолютно все.
- Как тебя зовут?
- Элайджа. – Усмехается тот, целуя теплую руку, действительно припоминая, что не представился.
- Я - Карпатская Лолита. Но лучше – Лита.
Ночь нежна, и Древний уже знает, что не получит сопротивления при поцелуе.
Ночь нежна, и этой ночью уходит его боль, растворяясь в жарком шепоте, обещающем, что скоро все закончится, скоро все будет исправлено.
- Я заберу себе твою ненависть, чтоб изничтожить ее, я разделю на двоих твою боль, будь снова живым. Не важно, что ты – вампир, мы живы, пока мы чувствуем, позволь себе чувствовать, - просит эта удивительная ведьма, засыпая в его руках.
Она не выставляет преград, она доверчиво подставляет свою шею под укус. И ее доверие пробивает стены, которые Элайджа возвел между собой и миром.
Отныне ему не безразлично, отныне им движет не только жажда мести – в его сердце царит маленькая русоволосая ведьма, до ужаса, по-детски наивная и искренняя. И он сделает все, от него зависящее, чтоб ее защитить.
Глава 2. Eifersucht
Деймон умеет не просто ненавидеть – самозабвенно предаваться ненависти. Можно сказать, что Деймону Сальваторе нравится ненавидеть, ненависть делает его сильнее, по крайней мере, так считает он сам.
Этого Древнего, посмевшего похитить Елену (плевать, что похищал не он, похищали для него!), Деймон начинает ненавидеть с первой же минуты, как вообще узнает о его существовании.
За Елену, как я уже упоминала.
За невероятную мощь, которой тот обладает.
За легкость, с которой тот отбивает его, Деймона, атаки.
Но он все же убивает Древнего вампира, пусть и не навсегда, как оказывается позднее.
За эту не-смерть Деймон его тоже ненавидит – сам он окочурился бы, как миленький, если б его нанизали как кусок барбекю на деревянную вешалку, пришпилив ее к деревянной же двери.
За страдания Роуз он имеет полное право злиться на этого вампира и – ненавидеть за ту непринужденность, с которой он ломает их с Еленой и Роуз планы.
За показушность, с которой уничтожает вампиров, пришедших забрать Елену к Клаусу, показушность, которой столь часто грешит сам Деймон.
За то, что он так ничего и не объясняет.
За то, что Деймон против воли испытывает благодарность за спасение девушки своего брата, пусть возможно, это и окажется лишь отсрочкой неизбежного.
Позже к мысленному перечню «причин, по которым стоит ненавидеть Древнего вампира» добавляется:
- за идиотское имя Элайджа,
- за сделку с Еленой, по которой его, его – Сальваторе, собирались защищать (ну как Елена сама не поняла, насколько это унизительно?!)
- за то, что тот вытащил брата из гробницы и оставил там Кэтрин (потому что он и сам поступил бы так, но у самого Деймона не хватило на это сил)
- за то, что внушение этого Древнего действовало не только на людей (как у всех приличных вампиров), но и на других вампиров
- за второе спасение собственной шкуры от оборотней (а потом и третье, пусть и опосредованное от них же)
- за то, что знает о сложившейся ситуации много больше всей их «команды» и не спешит порадовать их подробным рассказом
- за чертову улыбку, на которую ведутся и притворно-строгая Джена, и «его» репортерша
- за то, что даже серебряный кинжал и пепел белого дуба убивает его только со второго раза.
- за то, что даже мертвый, он умудряется причинять неудобства.
Вначале за ним приваливает астральная проекция Луки Мартина, которую они успешно спаливают (что очень огорчает Елену и Бонни).
Потом отец Луки – Джонас пытается убить Елену.
На следующий день, когда все обитатели особняка наконец-то вздыхают более-менее спокойно, появляется новая напасть.
Входная дверь без всякой на то причины распахивается настежь, что есть силы шибаясь о косяк. За дверью оказываются двое – и опять ведьмы.
Шаг в шаг они приближаются к внезапно оцепеневшему Деймону, останавливаясь буквально на расстоянии полуметра – тот может чувствовать, как воздух тугим защитным коконом оплетает незваных гостей.
- Где Элайджа? – С некоторым, кажется, трудом выговаривает маленькая русоволосая колдунья. В ее взгляде, устремленном на старшего Сальваторе, нет ни ненависти, ни гнева – только равнодушие. И упрямое желание получить ответ.
- Так я тебе и сказал. – Находит в себе силы усмехнуться Деймон.
- Скажешь. – Твердо выговаривает вторая, поднимая до этого склоненную голову.
Деймон забывает где он и в какой ситуации, забывает о злости на этих ведьм и правилах приличия, разглядывая девушку. И задается вопросом: когда же его персональное проклятие закончится?
Вторая девушка неуловимо похожа на Кэтрин, на Елену, но – другая. Дело не в совпадающем цвете волос или глаз, дело в том, что в этих глазах: мягкость и настороженность, ожидание нападение и невольный интерес, искры смеха и затаенная печаль.
В руках этой второй появляется тонкий кол и склянка с вербеной, но в ход они пока не идут, остановленные властным взмахом «ведущей».
- Не стоит, Лейф. – Говорит она, и вновь обращаясь к вампиру, - мы не причиним вреда ни одному из вас. Скажите, где вход в подвал, мистер Сальваторе. Все, чего мы хотим – забрать Элайджу.
Деймон не отвечает, и тогда они просто направляются в глубь дома, позволяя ему идти следом без возможности хоть как-то их удержать – полупрозрачные «руки», сплетенные из воздуха преграждаю ему дорогу, стоит только приблизиться более, чем на метр к этой странной процессии. Беннет такое мастерство и не снилось – хоть что-то радостное в сложившееся ситуации старший Сальваторе да находит.
…Они отыскивают Древнего, стоило ли сомневаться? Отыскивают, вынимают из него кинжал и уводят его прочь из дома.
Деймон вновь может ненавидеть этого вампира. На этот раз за такую иррациональную преданность.
За ту доверчивость, с которой русоволосая ведьмочка подставляет ему шею для укуса – никто не давал ему свою кровь добровольно.
За чуть смущенную улыбку на губах Лейф, с которой та принимает предложенную Элайджей руку – чтоб в ту же секунду исчезнуть прочь от особняка Сальваторе.
Чертова троица вновь возникает в поле зрения Деймона этим же вечером, когда все они обеспокоенные сидят в особняке, уже переписанном на Елену, и пытаются прикинуть, чем им грозит оживший Древний, которого ранее они же и умертвили.
- Позволишь мне войти? – с издевательской вежливостью интересуется Элайджа у Елены, открывшей дверь. За его спиной Деймон отчетливо видит еще два силуэта, женские.
- Елена, полагаю? – вступает в разговор все еще безымянная «русоволосая», как окрестил ее Деймон про себя. – Если не желаешь впустить нас, мы можем говорить в любом другом месте, но не стоя в дверях. Это глупо.
- Кто ты? – Голос мисс Гилберт чуть дрожит от испуга – у этой девушки тяжелый взгляд, не предвещающий ничего хорошего.
- Карпатская Лолита Федоровна. Мою подругу зовут Лейф Аладар. Мы не собираемся вам мстить.
- Тогда что вам нужно? – Елена не двигается с места.
- Твоя подруга Бонни знает мой замысел. – Говорит уже Элайджа. – однако не до конца, и если ты не хочешь ее смерти и не желаешь умереть сама, тебе будет нужна наша помощь. – Он так и говорит «наша», и Лейф за его плечом чуть улыбается. А Деймон ненавидит его еще и за эту улыбку.
- Пообещай, что не причинишь вреда мне и моим друзьям. – Решается Елена. – Тогда я разрешу тебе войти, Элайджа. Но ты должен пообещать.
- Должен? – снова эта насмешка в голосе, и в недоумении выгнутая бровь. – Ты утратила право требовать от меня каких-либо обещаний, Елена, когда убила меня.
Всего несколько тихих слов на незнакомом Деймону языке от Лолиты заставляют его согласиться, картинно чуть поморщившись.
- Хорошо, Елена, я не причиню вреда тем из твоих друзей, кто извиниться за нарушение прежнего договора. Даю слово.
- Проходи. – Мисс Гилберт отступает, освобождая проход.
Стефан извиняется, как и Аларик. А Деймон посылает его с довольной рожей. Он прекрасно знает расстановку сил, но не боится нападения.
Маленькая ведьма делает шаг в его направлении, потом еще и еще один, пока ее дыхание не обжигает его щеку.
- Если бы вы оба не были мужчинами, я бы сказала «целуйтесь уже», так забавно на вас смотреть. – Шепчет Лолита. – Я знаю твои чувства. Но ты еще очень молод по сравнению с ним, у тебя еще будет и эта мощь, и эта непринужденность, и эта ленивая всезнающая улыбка.
Такие простые, незамысловатые слова неожиданно гасят бурю в душе старшего Сальваторе, будто и не было ее вовсе.
В этот момент в глазах Древнего наконец-то видны эмоции – отголосок его собственных минуту назад. И, наслаждаясь собственным удовлетворение и его ненавистью, Деймон совершенно точно знает свое следующее действие.
…Ведьма ахает, когда крепкие вампирские зубы смыкаются на ее сонной артерии. Он успевает сделать три глотка, пока ослепляющая боль не заставляет его захрипеть, оторвавшись от своей жертвы.
В то же мгновение Элайджа припечатывает его к стене, а милая Лейф уже целится из арбалета в Стефана.
В неожиданно воцарившейся тишине отчетливо слышно испуганное дыхание Бонни, Джереми и Елены, но слышно и другое: странный, чуть булькающий звук – смех укушенной ведьмы.
- Не надо, Элайджа! – Просит она, почти не разжимая губ. – Мы пришли говорить, вот и поговорите с Еленой и Бонни, которым отводятся роли в предстоящем спектакле. Не то мы до ночи не закончим... – Она прибавляет еще что-то на том незнакомом языке, который заставляет Элайджу вновь с явной неохотой подчиниться. – А Деймон покажет мне, где здесь ванная.
Деймон впервые видит ее улыбку, полностью меняющую ее лицо - так искренне могут улыбаться только хорошие люди, так лучезарно улыбаются ангелы с небес. Даже сейчас, с разорванным горлом, она становится прекраснейшей на земле.
…- Ты напоминаешь Элайдже его годы назад. – Говорит Лита, когда кровотечение остановлено, шея очищена от бурой субстанции, а вампирская кровь старшего Сальваторе начинает свою работу – И на самом деле ему вовсе не хочется тебя убивать. Друзьями вы вряд ли станете, но и врагами быть тоже не сможете.
Мир развивается по спирали и все повторяется вновь и вновь. Пройдут годы, и ты увидишь, насколько вы похожи. Не ненавидь – в том мало проку. Не ненавидь, прими.
- С одним условием. – Соглашается Деймон, который, в общем-то, точно ничего не теряет. - Ты скажешь, что за заклинание способно усмирить этого Древнего.
- Я сказала «пожалуйста, Илия» по-русски. – Улыбается Лита. – Никакого колдовства. Просто одно волшебное слово.
И по губам Деймона скользит ухмылка, так похожая на ухмылку Элайджи.
Нет ни ненависти, ни сомнения, ключик, превращающий каменное изваяние в «живую плоть», доверчиво стоит рядом. Универсальный ключ.
Глава 3. Die Dornen und die Blumenblätter.
До возвращения Литы и несносного Сальваторе в гостиной особняка не было произнесено не слова.
Лишь когда ведьма устраивается в кресло рядом с Лейф, возвращаются звуки.
Мисс Гилберт набрасывается с упреками на Деймона, еще не подозревая, что тому вновь плевать на ее мнение о нем. Младший Сальваторе успокаивает (читай «усмиряет») разбушевавшуюся Кэролайн. Бонни собирается было проучить наглого вампира более действенными ведьменскими штучками, когда вмешивается Элайджа.
- Господа, полагаю, мы можем уже начать?
- А вы еще не начинали говорить?! – Вполне искренне удивляется Лита. – Чем вы полчаса занимались? В карты играли?
- Мы сверлили друг друга взглядом, - фыркает Лейф. – И ждали тебя. Начнем? – Вопросительно косится она на Древнего.
И тот рассказывает про силу сотен салемских ведьм, про эликсир, который сохранит жизнь Елене, про сам ритуал снятия проклятья, что наслано лишь только на Клауса.
- …Сразу после снятия проклятья, когда он будет ослаблен, я смогу убить его собственными руками. – Заканчивает тот.
- Что-то я не понял, - в одному ему свойственной ленивой манере, интересуется Деймон, - где здесь предусматривается вмешательство ведьм?
- В слове «ослаблен». – Любезно поясняет Элайджа. Лейф снова фыркает.
Они оговаривают еще детали и расходятся.
…На следующий вечер Деймон подсаживается за стойку к Лейф в «Грилль-баре».
- Отчего колдуны и ведьмы так охотно работают с Древними? Вы ведь, вроде, должны стремиться нас упокоить?
- Я не ведьма. – Просто отвечает Лейф. – Я из рода, который является «сопровождающим», по отношению к литиному. Это означает, что она сильна без меня, но с нами – почти непобедима.
- Что еще за новая чертовщина? – Усмехается вампир.
- Не чертовщина, - неожиданно улыбается девушка в ответ. – Человек – часть природы, черпая из меня силы, она черпает их из самой земли, а этот источник практически бесконечен.
- А тебе какая с того выгода? – Вскидывает бровь несколько озадаченный Деймон.
- Никакой. – Послушно откликается Лейф. – Мне до сих пор странно то, что я делаю. Я была охотницей на вампиров, я родилась в семье потомственных охотников, а теперь даже не пытаюсь тебя уничтожить.
Лита появилась и перевернула мою привычную жизнь с ног на голову. Семейная традиция давать первенцу имя, переводящееся как «наследник Земли» оказалась не просто традицией, а следовать за Литой – единственным верным решением. Я знаю ее чуть больше недели, но без раздумий отдам за нее жизнь, как и она за меня. И я чувствую, что все правильно. Ты понимаешь, что такое правильно, Деймон Сальваторе?
И Деймон кивает, глядя в темноту ее глаз.
Правильно – это вкус ее фруктового коктейля на языке, правильно – это кружить до утра в такт музыке гибкое тело, вначале в баре, а после и в собственной гостиной. Правильно – это никогда не отпускать ее больше.
Но утром она уходит, а потом в дом Гилбертов заявляется Изобел, Клаус вселяется в Аларика… круговорот событий ускоряется, замирая на пяти словах, неожиданно сказанных Литой во время одного из сборов: «Клаус здесь в собственном теле».
…Полнолуние подкрадывается внезапно, и вот уже Елена уведена «пред ясны очи» Древнейшего.
Стефан куда-то девается, и Деймон оказывается в почти полном одиночестве, если не считать Лейф.
- Зачем ты здесь? – Он спрашивает, уже зная ответ.
- Потому что эта ночь может стать последней для любого из нас. Но время еще есть. И ты чувствуешь что-то странное между нами столь же отчетливо, как и я. Даже если все закончится сегодня, я хочу помнить тебя. – Просто и честно отвечает она.
Ее губы мягкие и нежные, почти детские, сладко-яблочные. Но ее руки с тонкими запястьями двигаются уверенно, избавляя их обоих от лишних преград, и вскоре уже острые ноготки впиваются в его спину.
Сегодня не место и не время для нежных, возможно лживых слов, они и не произносятся здесь, никаких криков не срывается с их губ на пике, но, когда пелена страсти спадает, неловкости тоже нет.
Деймон одевается, намереваясь найти приготовленных для ритуала вампира и оборотня, Лейф отправляется к Лите – не прощаний, не пожеланий удачи. Но каждому из двоих нестерпимо хочется дожить до утра. И каждый намерен осуществить это желание.
Глава 4. Ego vox ejus!
Новой бедой в череде происшествий становится обращение Джены в вампира, причем вампира, используемого для ритуала - то, что Деймон освободил Кэролайн и Тайлера принесло свои плоды.
Елена мечется в кругу магического пламени, не в силах защитить тетю, не в силах спасти, не в силах что-либо изменить.
Луна достигает зенита, часы начинают отбивать полночь и с их боем начинается и ритуал.
Из оборотней в жертвоприношении умирает Джулс, к сожалению, ее никому не жаль. Но, когда спустя некоторое время Клаус заносит руку с зажатым в ней колом над Дженой, в бой вступают уже знакомые Деймону «руки».
- Здравствуй, Николаус. – Несколько глухо выговаривает «ведущая» ведьма, верно он тогда угадал. – Я пришла во исполнения Договора, который был нарушен сегодня.
Лягушачьи губы Древнейшего растягиваются в усмешке, когда он поднимается с земли.
- Я не понимаю, о чем ты толкуешь. Но в любом случае, ты не сумеешь уничтожить меня, ведьма.
- Я пришла во исполнение Договора, следить за сохранением проклятья, которое наложили на тебя после убийства Софии. – И Клаус вздрагивает.
- Ты не можешь требовать соблюдения, ты не та, что накладывала его. У тебя нет прав.
- Ego vox ejus! – выдыхает Лита. – Я ее потомок, во мне ее кровь. И именем ее я свидетельствую о нарушении. Ты мог жить, пока нес проклятье, не пытаясь его снять. Сегодня ты начал его снимать, и ты будешь уничтожен.
В это же мгновение Клауса атакует Бонни, конечно, все идет вовсе не по оговоренному плану, но когда это им удавалось воплотить оговоренные планы в жизнь? Братья Сальваторе хватают Джену и Елену, унося их подальше от центра событий.
Бонни оперирует огнем, Лита с помощью Лейф поступает по-другому – разрежает воздух вокруг Древнего, доводя его до полуобморочного состояния, а затем резко бьет «руками» по коленным и плечевым суставам, выворачивая их.
В этот момент едва заметной тенью бросается к брату Элайджа, захватывая его сердце.
И тогда Клаус выкладывает свой последний козырь – он говорит, что не сбрасывал в море тела братьев и сестер, что они в безопасном месте, что он отведет туда Элайджу.
- Нет, Илия! – Кричит «маленькая ведьма», как прозвал ее Деймон, видя колебания вампира. – Нет!
В этот момент слышится едва различимый топот от нескольких пар бегущих ног, и на поляну жертвоприношения выходят шестеро. Во главе импровизированного крохотного отряда женщина с волосами белыми, как снег, и практически красными горящими глазами – видно, что ей уже не двадцать, но, скорее всего, ей много, много более тридцати с чем-то, на которые она выглядит.
Остальные пятеро чем-то неуловимо схожи с парочкой Древних, каменными изваяниями застывших под кронами деревьев.
- Ты не рад видеть нас, брат? – С издевкой спрашивает самая юная из вновь прибывших.
- Анабель. – Только и может выдохнуть Элайджа.
- Лелинда нашла их по моей просьбе, когда ты рассказал о причине твоей ненависти к брату. – Улыбнувшись, говорит Лита. – Ему больше нечего предложить в обмен на свою жизнь.
- Но Лелинда…
- Клаус нашел ее и обратил, а после запер в каменном саркофаге в одной из пещер в Пиренеях. Я искала ее пол жизни, но только твои рассказы о вашем прошлом помогли мне ее отыскать. Спасибо. Но теперь довольно терять времени - начнем. Отойди, Элайджа. – И снова по-русски, Деймон уже знает значение непонятного слова. – Пожалуйста.
По кругу, куда бы ни пытался ускользнуть Николаус, он встречает руки братьев или сестер, отбрасывающих его внутрь.
И три ведьмы, начинают заклинанье.
Нет, не одно общее – каждая по очереди произносит сильнейшее из тех, что ей известны. Первой заговаривает Лелинда, та, что накладывала проклятье века назад, стоя во главе Сейма ведьм, слова ее древнее всех известных миру языков.
Второй вступает Бонни, направляя всю разрушительную мощь силы сотен салемских ведьм на Клауса, для этого ей вовсе не обязательны специальные знания.
Но, когда в общий хор должен влиться голос Литы, Клаус атакует. Его скорость так высока, что «руки» не успевают его остановить, не успевают настигнуть его и заклинания. Странно и страшно, что ему нипочем то давление магии, которое уже легло на него.
Страшно и неожиданно больно слышать отчаянный женский крик. Клаус мчался на пределе скорости, намереваясь, скорее всего, смести со своего пути Лейф Аладар, как наименее защищенную из всех стоящих, но был остановлен Литой. Непосредственным физическим контактом.
Может, она и прикрепила ноги к земле заклинанием, чтоб он не смог ее сдвинуть, вот только тело ее каменным от этого не стало. Ладонь Древнейшего, как раскаленный нож с масло, вошла в ее левый бок, оставляя рваную рану.
Может, он и оказывается вновь отброшенным внутрь круга, но он торжествует – жизнь стремительно уходит из хрупкого тела маленькой ведьмы. И нельзя прервать заклинания, чтоб помочь усмирить кровь, и нельзя подойти, чтоб дать опору – нельзя нарушить потоки сил, спиралью закручивающиеся вокруг трех колдуний.
- Мы должны были позволить ему завершить ритуал. – Надтреснуто выговаривает Элайджа. – Сейчас он слишком силен, вам не справиться!
- Я не возьму на душу грех смерти невинных, когда могла тому помешать. – Шепчет Лита. Она держится фактически лишь за счет натренированных рук Лейф. Но слабость длиться всего минуту – и вот уже чуть подрагивающий голос третьей ведьмы начинает творить.
Призываю тебя, Мааре, открывающая путь…
Призываю тебя, Мааре, открывающая путь…
Призываю тебя, Мааре, открывающая путь…
О, судите его, Семеро!
За то чудовище, которым он был,
За богиню, что он осквернил,
За силу, которую он применял против невинных,
За все жестокие убийства
Позвольте придать его разрушению!
Позвольте Софии оценить его сердце.
Позвольте ему пройти сквозь врата,
Поглотите его душу.
И чистота предстанет пред троном Матери Всех,
А души грешников зачахнут.
Судите его, о Семеро,
Ибо в моих устах Правда,
Ибо в моих устах Правда,
Ибо в моих устах Правда.
Следующий момент растянется для всех выживших участников событий до бесконечности, и еще долго многим из них будет сниться, как сгущаются тучи внутри круга, повинуюсь словам колдовства, как молнии пронизывают насквозь всех пятерых, создающих его.
После все заканчивается в один момент: Клаус падает замертво, а вместе с ним и ведьмы.
Здесь нет Джереми, чтоб броситься к Бонни, и, вероятно, нет кого-то, слишком заботящегося о состоянии Лелинды, но зато полно Древних, мигом проверяющих состояние их всех.
Лелинда приходит в себя практически сразу, Бонни, как полагает Деймон, по своей любимой привычке станет валяться в обмороке еще достаточно долго…
Литу приводит в себя Элайджа, и, несомненно, что она умирает. Но вампирская кровь вновь творит чудеса.
Лейф…
«Лейф?» - первое, что срывается с губ маленькой ведьмы, когда она приходит в сознание. Девушка тоже навзничь лежит в обмороке, волосы спутались, а лицо запылилось, но она жива.
Деймон почти касается ее, когда на него накатывает новый приступ.
Сквозь охи, ахи и вопросы он слышит единственно верное утверждение.
- Тебя укусил оборотень. – Говорит Лелинда. – Это очень больно, но, к счастью для тебя, поправимо сегодня. Кровь Николауса должна послужить антидотом леканскому яду, так что пей, пока она еще не совсем остыла. – И тот вгрызается в горло Древнейшего.
Lange und glücklich.
Пока Деймон пьет, Лейф приводят в горизонтальное положение, и первое, что он видит, «излечившись», - ее немного вымученную улыбку.
- Мы выжили. – Негромко говорит девушка. – Оба, какие планы?
- Планы? – Даже как-то удивляется Деймон. – Привести себя в порядок. И тебе не помешало бы того же, красавица. – Усмехается вампир…
- Джена. – Зовет Лита, устроившись на руках Элайджи, что ему ее вес? Около пятидесяти килограммов, он и не замечает его, наверное. – Джена, подойди ко мне поближе, пожалуйста.
Я сейчас кое-что сделаю, - говорит ведьмочка, - но ты будешь расспрашивать меня позже.
- Что сделаешь? – Не понимает все еще несколько дезориентированная своим превращением мисс Соммерс.
- Ничего страшного, я попытаюсь исправить вред, нанесенный действиями Клауса. – Ее пальцы аккуратно касаются висков Джены, ладони обхватывают лицо. – Эшх зааббат мено! Траде церито фентос, ильморум накане центум! Ммено проваде инорус, эбиме, эбиме, зах!
Вновь трещит наэлектризованный воздух, вновь по спирали закручивается ветер, любит же магия эти спецэффекты!
Джена падает, как только Лита разжимает руки, да и сама ведьма обессилено откидывается на плечо Древнего.
Вначале, когда мисс Соммерс приводят в чувство, никто не видит эффекта от заклинания, никто и не понимает, как оно должно было подействовать. Только Лелинда загадочно улыбается, прижимая руку Елены к запястью ее тетки.
Под измазанными в земле пальцами мисс Гилберт бьется пульс.
- Как такое возможно? – Потрясенно охает Елена. – Ты жива, Джена! Ты больше не вампир, ты вновь жива.
- Ли отдала ей большую часть собственного времени, отмеренного Судьбой. – Поясняет Лелинда. – Опасная это была затея.
- Grisendo – vides. – Шепчет пришедшая в себя Лолита. - Grisendo – vides, и никак иначе.
- Что это означает? - Еще более тихим шепотом интересуется Елена у тети.
- Не знаю. – Откликается та.
- Дословно «верящий видит». – Усмехается Деймон, вставляя свою реплику. – Ладушки, с этим разобрались. Джена в восторге, Елена на седьмом небе от счастья, может, свалим уже отсюда?
- Для начала следует здесь прибраться. – Охлаждает пыл брата Стефан.
- Для начала стоит представить нас остальным, - Вмешивается звонкий девичий голос. – А трупы мы уже убрали, спасибо, что оценили наше старания. – Это Анабель, сестра Элайджы напомнила присутствующим о существовании еще пятерки вампиров в непосредственной близости от них.
- Конечно, Энн. – соглашается Древний, начиная церемонно. – Дамы и господа, я рад представить вам моих сестер и брата. Это Анабель, как вы уже поняли, младшая из нас. Перед ней по старшинству идет Гессидора, Ульрих, Иллада и Ледина.
Молодой вампир, отвешивающий легкий поклон, действительно здорово похож на самого Элайджу, у надменных близняшек Лады и Леды фамильные, по-видимому, брови и вьющиеся темно-каштановые волосы, Дора отличается от них, можно сказать, лишь мягкостью выражения лица.
Только Анабель хвастается золотистыми кудряшками и серо-синими глазами.
- Я пошла в мать, - говорит она, улыбаясь.
- И в какого-то черта непоседливостью, - усмехается Элайджа.
- Могу я поехать к вам? – Спрашивает Деймона Лейф по пути к машинам. – Семь вампиров на площади трех не слишком-то больших комнат… не хочу их зря искушать.
С момента, как она пришла в себя, Сальваторе не отпускал ее, поддерживая в вертикальном положении. Он и сейчас ведет ее под руку.
- Разумеется, - усмехается Деймон. – Не могу же я позволить каким-то ссохшимся мумиям без моего разрешения пить твою кровь. Фигушки, она вся – моя.
- А я считала, что моя собственная. – В тон ему откликается Лейф.
- Мало ли, что ты там считала! – Слышит она в ответ
Утром Деймон видит ее, кружащейся по саду. В легком сарафане, босая, девушка выглядит совершенно счастливой, подставляя лицо солнечным лучам.
- Что тебя так обрадовало? – вампиру требуется всего пару мгновений, чтоб добраться с окна в сад.
- Ночь закончилась, - просто улыбается она. – И забрала с собой весь ужас вчерашних событий. Я выжила, мы выжили. Все гораздо лучше, чем могло быть. Поэтому я счастлива. А ты?
- А я как обычно: бодр, свеж, неунываем, уже принял утреннюю дозу кофе и выпивки. Теперь вот с тобой болтаю, чем плохо?
- Не знаю, - пожимает плечами Лейф, - я чувствую в тебе какое-то напряжение.
- Ну да, есть немного. – Не видит смысла отпираться старший Сальваторе. – Все подобные истории в книжках заканчиваются словами «и жили они долго и счастливо». И я понятия не имею, что следует за этой фразой в жизни.
- Жизнь. Там, где заканчивается одна история, неизменно начинается следующая. И так до смерти. Или до обращения.
- И что же, твоя новая история началась?
- Конечно. Сейчас я стою в вашем саду и беседую с тобой, светит солнце и все спокойно, чем не начало истории?
- И до чего же мы договоримся?
- В данном случае – не знаю, сюда идет огромная компания.
«Сюда» шли все, включая тех, кто в ночном сражении не участвовал.
- В честь чего собрание? – Не слишком пылко приветствует гостей Сальваторе.
- Погода прекрасная, много новых вампиров, которым совсем не обязательно разрешать войти в дом… вот мы и решили поговорить в саду. – Усмехается Лита, отвечая за всех.
- И о чем же будем говорить?
- Да мы попрощаться пришли, вроде как.
- И куда же вы? – У Деймона недоброе предчувствие. – А главное, в каком составе?
- В том, который захочет с нами поехать.
- Ты едешь. А с тобой и твоя подруга. – Констатирует тот.
- Я еду, Лейф тоже, если пожелает. Она же не рабыня мне, чтоб я могла без ее воли всюду с собой ее брать. Но я была бы рада, если б она к нам присоединилась. И не только она.
- Все же не понимаю, - вздыхает Бонни, - неужели ты не испытываешь не малейшего дискомфорта рядом со столькими вампирами. Меня и от трех-то иногда трясет, а тут - семеро…
- А что здесь понимать? – Мягко улыбается Лита. – Ты ищешь причины не там, Бонни.
И неожиданно прокручивается, делая шаг вперед. И негромко начинает песню.
- Как, с чего начать
Мою историю,
Чтоб вновь не повторять
Слова знакомые,
Чтоб людям дать понять:
Рассказ мой истина,
Мне нечего скрывать.
С чего начать?
Ее песню подхватывает Лейф, подавая руку подруге. Теперь уже две девушки кружатся в танце, сплетая фразы в Истину.
- Как вам объяснить,
Что иногда живётся так,
Как хочешь жить,
Что иногда бывает так,
Как должно быть,
Как объяснить вам,
Что такое полюбить.
Как объяснить?
- Дай мне руку, Деймон. – Просит мисс Аладар, продолжая историю.
– Без слов и фраз,
К которым слух привык,
Любовь у нас
Не то, что у других,
И мой рассказ
Взят не из книг.
История любви -
В ней за строкой строка,
Пусть сберегут
И сохранят в веках
Тепло твоей руки
В моих руках.
- Если ты захочешь, она останется здесь. Если захочешь, мы можем уехать путешествовать все вместе. – Слышит он голос маленькой ведьмы в своем сознании.
Деймон не успевает обдумать это. Мысли вылетают из головы, когда в общий хор вливается негромкий тенор Элайджи. Главное, что всего обиднее, он выглядит столь же невозмутимым, как и всегда, и то, что он поет, тоже кажется совершенно естественным и логичным.
- Началась давно моя история,
Но знаю я одно:
Пусть дни уходят безвозвратно -
Всё равно
Я каждый день и час,
Что жить мне суждено
Люблю тебя...
«Долго и счастливо» - эта фраза еще многие дни будет крутиться у Деймона в голове словами пропетой песни. И на празднике в Барселоне, и когда они будут шестерить магазины Нью-Йорка, отыскивая что-нибудь необычное, и у пирамид в Египте - в каждой из посещенных ими стран, пока он действительно не поверит: рядом с ним девушка, которую он и искал всю свою жизнь, и вторая, ставшая ему подругой. Да и вся компания ему, чего греха таить, приятна – это и вправду похоже на «долго и счастливо», это и есть жизнь, к которой он так стремился.
И тогда Лита улыбается, выговаривая «ну наконец-то ты понял, теперь все будет хорошо».
- Теперь все будет гораздо лучше, чем ты можешь себе представить. – Соглашается он в ответ.
Автор: Ниневия
Персонажи:Элайджа/(нжп), еще два НЖП, Деймон; Елена, Стефан, Бонни вторым планом.
Рейтинг: R
Жанры: Гет, Романтика, Вампиры
Предупреждения: Смерть персонажа, ОЖП.
Фанфик писался еще до третьего сезона. Можно считать, что это – альтернатива окончанию второго сезона.
Статус: закончен.
Глава 1. Die Asche und das Feuer.
Поездка в Америку в честь окончания Университета казалась чем-то сродни новогоднему чуду – потому что в ее реальность не верилось до самого отлета. Даже странный тур по маленьким городкам вместо посещения известных мегаполисов скорее радовал, чем огорчал. Она устала: от бесплотных поисков той, что шептала о невероятном в ее снах, от изматывающего ожидания близкого свершения чего-то, просто от слишком медлительных особей вокруг.
Ее соседкой в экскурсионном автобусе, неожиданно полностью укомплектованном народом, оказалась коренная американка.
- Лейф. – Улыбается чуть смугловатая брюнетка, протягивая руку.
- Лита. – Откликается в ответ ведьма, потому что именно ведьма пересекла Атлантику в поисках покоя и ответов.
Их рукопожатие вызывает электрический разряд и пробуждает отголосок чего-то древнего в обеих, чего-то, что им еще предстоит выяснить. Сейчас же они предпочитают оставить странности происходящего до лучших времен – автобус трогается, и со своего места встает гид.
…В свои двадцать три Лолита была совершенно уверена в неспособности к заучиванию иностранных слов, но этих самых слов вспомнилось достаточно. Или может, так только казалось, потому что с новой знакомой достаточно было полуслова, достаточно было движения руки для правильного понимания.
- Остановите. – От волнения по-русски просит молодая ведьма у указателя на въезде в один из городков, который в план экскурсии не входит. – Остановите, я сойду здесь. – Исправляется она уже на английском.
- Что такое? – Не понимает экскурсовод.
- Мы выйдем здесь. – Уверенно произносит Лейф, чуть улыбаясь. – Мы не думали, что будем здесь проезжать, но здесь живет моя тетя, я давно ее не видела. Оставьте нас, пожалуйста, на автобусной остановке.
- Да, пожалуйста. – Поддакивает Лита. – «Воздух, огонь, вода и земля – сделайте так, как требую я». – Произносит та уже про себя. И ее слова дают потрясающий эффект – их действительно любезно высаживают на остановке при повороте в Мистик-Фоллс.
- Зачем тебе сюда? – Спрашивает Лейф настороженно, когда автобус скрывается из виду. – Здесь… - она заминается, - не безопасно.
- Тогда зачем ты вышла вместе со мной?
- Именно потому, что здесь опасно я и не могла оставить тебя одну! Лита, тебе не следует идти в Мистик-Фоллс.
- Но я должна. – Просто отвечает девушка. – Не спрашивай, почему. Я так чувствую – это все, что я могу объяснить. И не бойся за меня, со мной всегда все в порядке. Внешне, по крайней мере.
- Возьми тогда хотя бы это. – Лейф, поискав в недрах просторной тканевой сумки, протягивает ведьме брелок в форме сердечка.
- Вербееена – тянет та, открывая половинки. – Так вот о какой опасности ты толкуешь. Вампиры… действительно есть? Я, признаться не верила до конца – не одного не удалось встретить в Москве. Но это не страшно. Ты охотница, верно?
- Да. – Лейф явно потрясена всем происходящим.
- А я – ведьма. – Выдыхает Лолита, силой мысли поднимая в воздух придорожную пыль, складывающуюся в «будем знакомы». - Идем в город, нам еще надо отыскать мотель, а я уже голодна.
***
После Элайджа сам не может объяснить, зачем оказался в «Гриль-баре», но из безликой толпы он неожиданно выхватывает единственную фигуру.
Вначале он думает, что это – Елена, пока не соображает, что несколько минут назад оставил мисс Гилберт в ее комнате осознавать последствия заключенной ими сделки. Кто тогда, Катерина? Но как она смогла покинуть гробницу? Он уже делает несколько шагов по направлению к столику, который она занимает вместе с другой девушкой - вероятно будущим обедом - думает Элайджа.
Он движется, когда «жертва Катерины» поднимает лицо, их взгляды пересекаются и… ничего не происходит. Девушка медленно прикрывает глаза, в которых всего секунду назад плескалась вековая усталость. Но после ее губы с почти видимым усилием раскрываются, выпуская наружу тихий вопрос «Кто ты?»
Элайджа уверен, что он задан ему. Неуверен только, что стоит отвечать. Девушка, похожая на Катерину, оказалась лишь похожей, пусть даже и запахом тоже, он может развернуться и уйти.
Но не уходит. Делает последние три шага, отделяющие его от сидящих за столиком, и, учтиво склоняя голову, интересуется:
- Могу я к вам присоединиться?
Та, что схожа с Петровой, смотрит удивленно и настороженно, вторая же чуть улыбается, отвечая.
- Не стоит. Я уже закончила обедать. Лейф, я приду в номер. – И вновь обращаясь к Древнему. – Мне кажется, что нам надо поговорить.
Молча они выходят из бара и синхронно сворачивают в один из довольно узких безлюдных проулков, удаляясь прочь от шумной толпы главной магистрали города.
Потом она аккуратно берет его за руку.
- Вы вампир. – Констатирует молодая женщина.
- А вы, стало быть, ведьма. Что-то вашей братии больно много в последнее время развелось в столь «маленьком и мирном» городке.
- Мы – для равновесия. И это естественно, что на подсознательном уровне мы предчувствуем, где произойдет масштабный всплеск. Я ждала вас.
- И зачем же я понадобился незнакомой ведьме из рода… - Элайджа замолкает, позволяя ей продолжить.
- Лунной Богини. – И Древней замирает. – Вы понимаете, что это означает. Я жду вас, потому что вы тот, кто может дать мне ответы о том, в чем моя роль в предстоящей буре. – Ее длинные тонкие пальцы все еще держат его ладонь, и это приятно.
Она невысокая, узкая, напряженная в ожидании ответа. И у нее чуть виноватая, выжидающая, детская, надеющаяся улыбка. Несмелая улыбка и в ее глазах, которые уже не кажутся старушечьими, они искрятся тепло-синим и в них можно смотреть до бесконечности.
- Расскажите мне все. И я обещаю, что никто и никогда не услышит от меня из этого рассказа более, чем вы сами позволите мне сказать. Расскажите, мне нужно знать, что происходит.
И он соглашается. Неторопливой походкой они идут в неизвестном направлении, пока он говорит о своей семье, семье древнейших вампиров, о брате, рожденным не от его отца, оказавшимся наполовину леканом, об их матери и ее любовнике, поплатившихся за это. О войне видов, которую невольно начал их отец, о ведьме по имени София, чья смерть послужила последней каплей бесчинств Николауса, о проклятии, наложенном Лунной Богиней на него в отмщение, о загадочных Двойниках из рода убитой. О первом из найденных Двойников – Катерине, о чувствах, что она пробудила в вампире, о ее предательстве, о потери доверия брата, упустившего шанс снять наложенное проклятье, как он считал, по вине Элайджи.
О том, что после ссоры с ним брат совсем обезумел, выследил и уничтожил всю их семью, кроме него. О своем горе от осознания этого факта и ненависти к некогда любимейшему из родных, иссушающей его, терзающей с неизменной силой и годы спустя.
О поисках способа остановить Николауса, пока тот не стал вовсе непобедим, о Елене Гилберт, втором Двойнике, найденном несколько дней назад…
Он заканчивает свой рассказ лишь, когда небо уже окрашивается алым.
- Я не рассказывал никому своей истории на протяжении многих столетий, а если вынужден был говорить, то никогда не раскрывал собственных чувств, испытываемых при всех мною упомянутых событиях.
- Нет ничего постыдного в чувствах. – Отвечает Лита. - А кое-что ты так и не сказал мне. – Даже улыбается она.
- Что же? Я рассказал тебе абсолютно все.
- Как тебя зовут?
- Элайджа. – Усмехается тот, целуя теплую руку, действительно припоминая, что не представился.
- Я - Карпатская Лолита. Но лучше – Лита.
Ночь нежна, и Древний уже знает, что не получит сопротивления при поцелуе.
Ночь нежна, и этой ночью уходит его боль, растворяясь в жарком шепоте, обещающем, что скоро все закончится, скоро все будет исправлено.
- Я заберу себе твою ненависть, чтоб изничтожить ее, я разделю на двоих твою боль, будь снова живым. Не важно, что ты – вампир, мы живы, пока мы чувствуем, позволь себе чувствовать, - просит эта удивительная ведьма, засыпая в его руках.
Она не выставляет преград, она доверчиво подставляет свою шею под укус. И ее доверие пробивает стены, которые Элайджа возвел между собой и миром.
Отныне ему не безразлично, отныне им движет не только жажда мести – в его сердце царит маленькая русоволосая ведьма, до ужаса, по-детски наивная и искренняя. И он сделает все, от него зависящее, чтоб ее защитить.
Глава 2. Eifersucht
Деймон умеет не просто ненавидеть – самозабвенно предаваться ненависти. Можно сказать, что Деймону Сальваторе нравится ненавидеть, ненависть делает его сильнее, по крайней мере, так считает он сам.
Этого Древнего, посмевшего похитить Елену (плевать, что похищал не он, похищали для него!), Деймон начинает ненавидеть с первой же минуты, как вообще узнает о его существовании.
За Елену, как я уже упоминала.
За невероятную мощь, которой тот обладает.
За легкость, с которой тот отбивает его, Деймона, атаки.
Но он все же убивает Древнего вампира, пусть и не навсегда, как оказывается позднее.
За эту не-смерть Деймон его тоже ненавидит – сам он окочурился бы, как миленький, если б его нанизали как кусок барбекю на деревянную вешалку, пришпилив ее к деревянной же двери.
За страдания Роуз он имеет полное право злиться на этого вампира и – ненавидеть за ту непринужденность, с которой он ломает их с Еленой и Роуз планы.
За показушность, с которой уничтожает вампиров, пришедших забрать Елену к Клаусу, показушность, которой столь часто грешит сам Деймон.
За то, что он так ничего и не объясняет.
За то, что Деймон против воли испытывает благодарность за спасение девушки своего брата, пусть возможно, это и окажется лишь отсрочкой неизбежного.
Позже к мысленному перечню «причин, по которым стоит ненавидеть Древнего вампира» добавляется:
- за идиотское имя Элайджа,
- за сделку с Еленой, по которой его, его – Сальваторе, собирались защищать (ну как Елена сама не поняла, насколько это унизительно?!)
- за то, что тот вытащил брата из гробницы и оставил там Кэтрин (потому что он и сам поступил бы так, но у самого Деймона не хватило на это сил)
- за то, что внушение этого Древнего действовало не только на людей (как у всех приличных вампиров), но и на других вампиров
- за второе спасение собственной шкуры от оборотней (а потом и третье, пусть и опосредованное от них же)
- за то, что знает о сложившейся ситуации много больше всей их «команды» и не спешит порадовать их подробным рассказом
- за чертову улыбку, на которую ведутся и притворно-строгая Джена, и «его» репортерша
- за то, что даже серебряный кинжал и пепел белого дуба убивает его только со второго раза.
- за то, что даже мертвый, он умудряется причинять неудобства.
Вначале за ним приваливает астральная проекция Луки Мартина, которую они успешно спаливают (что очень огорчает Елену и Бонни).
Потом отец Луки – Джонас пытается убить Елену.
На следующий день, когда все обитатели особняка наконец-то вздыхают более-менее спокойно, появляется новая напасть.
Входная дверь без всякой на то причины распахивается настежь, что есть силы шибаясь о косяк. За дверью оказываются двое – и опять ведьмы.
Шаг в шаг они приближаются к внезапно оцепеневшему Деймону, останавливаясь буквально на расстоянии полуметра – тот может чувствовать, как воздух тугим защитным коконом оплетает незваных гостей.
- Где Элайджа? – С некоторым, кажется, трудом выговаривает маленькая русоволосая колдунья. В ее взгляде, устремленном на старшего Сальваторе, нет ни ненависти, ни гнева – только равнодушие. И упрямое желание получить ответ.
- Так я тебе и сказал. – Находит в себе силы усмехнуться Деймон.
- Скажешь. – Твердо выговаривает вторая, поднимая до этого склоненную голову.
Деймон забывает где он и в какой ситуации, забывает о злости на этих ведьм и правилах приличия, разглядывая девушку. И задается вопросом: когда же его персональное проклятие закончится?
Вторая девушка неуловимо похожа на Кэтрин, на Елену, но – другая. Дело не в совпадающем цвете волос или глаз, дело в том, что в этих глазах: мягкость и настороженность, ожидание нападение и невольный интерес, искры смеха и затаенная печаль.
В руках этой второй появляется тонкий кол и склянка с вербеной, но в ход они пока не идут, остановленные властным взмахом «ведущей».
- Не стоит, Лейф. – Говорит она, и вновь обращаясь к вампиру, - мы не причиним вреда ни одному из вас. Скажите, где вход в подвал, мистер Сальваторе. Все, чего мы хотим – забрать Элайджу.
Деймон не отвечает, и тогда они просто направляются в глубь дома, позволяя ему идти следом без возможности хоть как-то их удержать – полупрозрачные «руки», сплетенные из воздуха преграждаю ему дорогу, стоит только приблизиться более, чем на метр к этой странной процессии. Беннет такое мастерство и не снилось – хоть что-то радостное в сложившееся ситуации старший Сальваторе да находит.
…Они отыскивают Древнего, стоило ли сомневаться? Отыскивают, вынимают из него кинжал и уводят его прочь из дома.
Деймон вновь может ненавидеть этого вампира. На этот раз за такую иррациональную преданность.
За ту доверчивость, с которой русоволосая ведьмочка подставляет ему шею для укуса – никто не давал ему свою кровь добровольно.
За чуть смущенную улыбку на губах Лейф, с которой та принимает предложенную Элайджей руку – чтоб в ту же секунду исчезнуть прочь от особняка Сальваторе.
Чертова троица вновь возникает в поле зрения Деймона этим же вечером, когда все они обеспокоенные сидят в особняке, уже переписанном на Елену, и пытаются прикинуть, чем им грозит оживший Древний, которого ранее они же и умертвили.
- Позволишь мне войти? – с издевательской вежливостью интересуется Элайджа у Елены, открывшей дверь. За его спиной Деймон отчетливо видит еще два силуэта, женские.
- Елена, полагаю? – вступает в разговор все еще безымянная «русоволосая», как окрестил ее Деймон про себя. – Если не желаешь впустить нас, мы можем говорить в любом другом месте, но не стоя в дверях. Это глупо.
- Кто ты? – Голос мисс Гилберт чуть дрожит от испуга – у этой девушки тяжелый взгляд, не предвещающий ничего хорошего.
- Карпатская Лолита Федоровна. Мою подругу зовут Лейф Аладар. Мы не собираемся вам мстить.
- Тогда что вам нужно? – Елена не двигается с места.
- Твоя подруга Бонни знает мой замысел. – Говорит уже Элайджа. – однако не до конца, и если ты не хочешь ее смерти и не желаешь умереть сама, тебе будет нужна наша помощь. – Он так и говорит «наша», и Лейф за его плечом чуть улыбается. А Деймон ненавидит его еще и за эту улыбку.
- Пообещай, что не причинишь вреда мне и моим друзьям. – Решается Елена. – Тогда я разрешу тебе войти, Элайджа. Но ты должен пообещать.
- Должен? – снова эта насмешка в голосе, и в недоумении выгнутая бровь. – Ты утратила право требовать от меня каких-либо обещаний, Елена, когда убила меня.
Всего несколько тихих слов на незнакомом Деймону языке от Лолиты заставляют его согласиться, картинно чуть поморщившись.
- Хорошо, Елена, я не причиню вреда тем из твоих друзей, кто извиниться за нарушение прежнего договора. Даю слово.
- Проходи. – Мисс Гилберт отступает, освобождая проход.
Стефан извиняется, как и Аларик. А Деймон посылает его с довольной рожей. Он прекрасно знает расстановку сил, но не боится нападения.
Маленькая ведьма делает шаг в его направлении, потом еще и еще один, пока ее дыхание не обжигает его щеку.
- Если бы вы оба не были мужчинами, я бы сказала «целуйтесь уже», так забавно на вас смотреть. – Шепчет Лолита. – Я знаю твои чувства. Но ты еще очень молод по сравнению с ним, у тебя еще будет и эта мощь, и эта непринужденность, и эта ленивая всезнающая улыбка.
Такие простые, незамысловатые слова неожиданно гасят бурю в душе старшего Сальваторе, будто и не было ее вовсе.
В этот момент в глазах Древнего наконец-то видны эмоции – отголосок его собственных минуту назад. И, наслаждаясь собственным удовлетворение и его ненавистью, Деймон совершенно точно знает свое следующее действие.
…Ведьма ахает, когда крепкие вампирские зубы смыкаются на ее сонной артерии. Он успевает сделать три глотка, пока ослепляющая боль не заставляет его захрипеть, оторвавшись от своей жертвы.
В то же мгновение Элайджа припечатывает его к стене, а милая Лейф уже целится из арбалета в Стефана.
В неожиданно воцарившейся тишине отчетливо слышно испуганное дыхание Бонни, Джереми и Елены, но слышно и другое: странный, чуть булькающий звук – смех укушенной ведьмы.
- Не надо, Элайджа! – Просит она, почти не разжимая губ. – Мы пришли говорить, вот и поговорите с Еленой и Бонни, которым отводятся роли в предстоящем спектакле. Не то мы до ночи не закончим... – Она прибавляет еще что-то на том незнакомом языке, который заставляет Элайджу вновь с явной неохотой подчиниться. – А Деймон покажет мне, где здесь ванная.
Деймон впервые видит ее улыбку, полностью меняющую ее лицо - так искренне могут улыбаться только хорошие люди, так лучезарно улыбаются ангелы с небес. Даже сейчас, с разорванным горлом, она становится прекраснейшей на земле.
…- Ты напоминаешь Элайдже его годы назад. – Говорит Лита, когда кровотечение остановлено, шея очищена от бурой субстанции, а вампирская кровь старшего Сальваторе начинает свою работу – И на самом деле ему вовсе не хочется тебя убивать. Друзьями вы вряд ли станете, но и врагами быть тоже не сможете.
Мир развивается по спирали и все повторяется вновь и вновь. Пройдут годы, и ты увидишь, насколько вы похожи. Не ненавидь – в том мало проку. Не ненавидь, прими.
- С одним условием. – Соглашается Деймон, который, в общем-то, точно ничего не теряет. - Ты скажешь, что за заклинание способно усмирить этого Древнего.
- Я сказала «пожалуйста, Илия» по-русски. – Улыбается Лита. – Никакого колдовства. Просто одно волшебное слово.
И по губам Деймона скользит ухмылка, так похожая на ухмылку Элайджи.
Нет ни ненависти, ни сомнения, ключик, превращающий каменное изваяние в «живую плоть», доверчиво стоит рядом. Универсальный ключ.
Глава 3. Die Dornen und die Blumenblätter.
До возвращения Литы и несносного Сальваторе в гостиной особняка не было произнесено не слова.
Лишь когда ведьма устраивается в кресло рядом с Лейф, возвращаются звуки.
Мисс Гилберт набрасывается с упреками на Деймона, еще не подозревая, что тому вновь плевать на ее мнение о нем. Младший Сальваторе успокаивает (читай «усмиряет») разбушевавшуюся Кэролайн. Бонни собирается было проучить наглого вампира более действенными ведьменскими штучками, когда вмешивается Элайджа.
- Господа, полагаю, мы можем уже начать?
- А вы еще не начинали говорить?! – Вполне искренне удивляется Лита. – Чем вы полчаса занимались? В карты играли?
- Мы сверлили друг друга взглядом, - фыркает Лейф. – И ждали тебя. Начнем? – Вопросительно косится она на Древнего.
И тот рассказывает про силу сотен салемских ведьм, про эликсир, который сохранит жизнь Елене, про сам ритуал снятия проклятья, что наслано лишь только на Клауса.
- …Сразу после снятия проклятья, когда он будет ослаблен, я смогу убить его собственными руками. – Заканчивает тот.
- Что-то я не понял, - в одному ему свойственной ленивой манере, интересуется Деймон, - где здесь предусматривается вмешательство ведьм?
- В слове «ослаблен». – Любезно поясняет Элайджа. Лейф снова фыркает.
Они оговаривают еще детали и расходятся.
…На следующий вечер Деймон подсаживается за стойку к Лейф в «Грилль-баре».
- Отчего колдуны и ведьмы так охотно работают с Древними? Вы ведь, вроде, должны стремиться нас упокоить?
- Я не ведьма. – Просто отвечает Лейф. – Я из рода, который является «сопровождающим», по отношению к литиному. Это означает, что она сильна без меня, но с нами – почти непобедима.
- Что еще за новая чертовщина? – Усмехается вампир.
- Не чертовщина, - неожиданно улыбается девушка в ответ. – Человек – часть природы, черпая из меня силы, она черпает их из самой земли, а этот источник практически бесконечен.
- А тебе какая с того выгода? – Вскидывает бровь несколько озадаченный Деймон.
- Никакой. – Послушно откликается Лейф. – Мне до сих пор странно то, что я делаю. Я была охотницей на вампиров, я родилась в семье потомственных охотников, а теперь даже не пытаюсь тебя уничтожить.
Лита появилась и перевернула мою привычную жизнь с ног на голову. Семейная традиция давать первенцу имя, переводящееся как «наследник Земли» оказалась не просто традицией, а следовать за Литой – единственным верным решением. Я знаю ее чуть больше недели, но без раздумий отдам за нее жизнь, как и она за меня. И я чувствую, что все правильно. Ты понимаешь, что такое правильно, Деймон Сальваторе?
И Деймон кивает, глядя в темноту ее глаз.
Правильно – это вкус ее фруктового коктейля на языке, правильно – это кружить до утра в такт музыке гибкое тело, вначале в баре, а после и в собственной гостиной. Правильно – это никогда не отпускать ее больше.
Но утром она уходит, а потом в дом Гилбертов заявляется Изобел, Клаус вселяется в Аларика… круговорот событий ускоряется, замирая на пяти словах, неожиданно сказанных Литой во время одного из сборов: «Клаус здесь в собственном теле».
…Полнолуние подкрадывается внезапно, и вот уже Елена уведена «пред ясны очи» Древнейшего.
Стефан куда-то девается, и Деймон оказывается в почти полном одиночестве, если не считать Лейф.
- Зачем ты здесь? – Он спрашивает, уже зная ответ.
- Потому что эта ночь может стать последней для любого из нас. Но время еще есть. И ты чувствуешь что-то странное между нами столь же отчетливо, как и я. Даже если все закончится сегодня, я хочу помнить тебя. – Просто и честно отвечает она.
Ее губы мягкие и нежные, почти детские, сладко-яблочные. Но ее руки с тонкими запястьями двигаются уверенно, избавляя их обоих от лишних преград, и вскоре уже острые ноготки впиваются в его спину.
Сегодня не место и не время для нежных, возможно лживых слов, они и не произносятся здесь, никаких криков не срывается с их губ на пике, но, когда пелена страсти спадает, неловкости тоже нет.
Деймон одевается, намереваясь найти приготовленных для ритуала вампира и оборотня, Лейф отправляется к Лите – не прощаний, не пожеланий удачи. Но каждому из двоих нестерпимо хочется дожить до утра. И каждый намерен осуществить это желание.
Глава 4. Ego vox ejus!
Новой бедой в череде происшествий становится обращение Джены в вампира, причем вампира, используемого для ритуала - то, что Деймон освободил Кэролайн и Тайлера принесло свои плоды.
Елена мечется в кругу магического пламени, не в силах защитить тетю, не в силах спасти, не в силах что-либо изменить.
Луна достигает зенита, часы начинают отбивать полночь и с их боем начинается и ритуал.
Из оборотней в жертвоприношении умирает Джулс, к сожалению, ее никому не жаль. Но, когда спустя некоторое время Клаус заносит руку с зажатым в ней колом над Дженой, в бой вступают уже знакомые Деймону «руки».
- Здравствуй, Николаус. – Несколько глухо выговаривает «ведущая» ведьма, верно он тогда угадал. – Я пришла во исполнения Договора, который был нарушен сегодня.
Лягушачьи губы Древнейшего растягиваются в усмешке, когда он поднимается с земли.
- Я не понимаю, о чем ты толкуешь. Но в любом случае, ты не сумеешь уничтожить меня, ведьма.
- Я пришла во исполнение Договора, следить за сохранением проклятья, которое наложили на тебя после убийства Софии. – И Клаус вздрагивает.
- Ты не можешь требовать соблюдения, ты не та, что накладывала его. У тебя нет прав.
- Ego vox ejus! – выдыхает Лита. – Я ее потомок, во мне ее кровь. И именем ее я свидетельствую о нарушении. Ты мог жить, пока нес проклятье, не пытаясь его снять. Сегодня ты начал его снимать, и ты будешь уничтожен.
В это же мгновение Клауса атакует Бонни, конечно, все идет вовсе не по оговоренному плану, но когда это им удавалось воплотить оговоренные планы в жизнь? Братья Сальваторе хватают Джену и Елену, унося их подальше от центра событий.
Бонни оперирует огнем, Лита с помощью Лейф поступает по-другому – разрежает воздух вокруг Древнего, доводя его до полуобморочного состояния, а затем резко бьет «руками» по коленным и плечевым суставам, выворачивая их.
В этот момент едва заметной тенью бросается к брату Элайджа, захватывая его сердце.
И тогда Клаус выкладывает свой последний козырь – он говорит, что не сбрасывал в море тела братьев и сестер, что они в безопасном месте, что он отведет туда Элайджу.
- Нет, Илия! – Кричит «маленькая ведьма», как прозвал ее Деймон, видя колебания вампира. – Нет!
В этот момент слышится едва различимый топот от нескольких пар бегущих ног, и на поляну жертвоприношения выходят шестеро. Во главе импровизированного крохотного отряда женщина с волосами белыми, как снег, и практически красными горящими глазами – видно, что ей уже не двадцать, но, скорее всего, ей много, много более тридцати с чем-то, на которые она выглядит.
Остальные пятеро чем-то неуловимо схожи с парочкой Древних, каменными изваяниями застывших под кронами деревьев.
- Ты не рад видеть нас, брат? – С издевкой спрашивает самая юная из вновь прибывших.
- Анабель. – Только и может выдохнуть Элайджа.
- Лелинда нашла их по моей просьбе, когда ты рассказал о причине твоей ненависти к брату. – Улыбнувшись, говорит Лита. – Ему больше нечего предложить в обмен на свою жизнь.
- Но Лелинда…
- Клаус нашел ее и обратил, а после запер в каменном саркофаге в одной из пещер в Пиренеях. Я искала ее пол жизни, но только твои рассказы о вашем прошлом помогли мне ее отыскать. Спасибо. Но теперь довольно терять времени - начнем. Отойди, Элайджа. – И снова по-русски, Деймон уже знает значение непонятного слова. – Пожалуйста.
По кругу, куда бы ни пытался ускользнуть Николаус, он встречает руки братьев или сестер, отбрасывающих его внутрь.
И три ведьмы, начинают заклинанье.
Нет, не одно общее – каждая по очереди произносит сильнейшее из тех, что ей известны. Первой заговаривает Лелинда, та, что накладывала проклятье века назад, стоя во главе Сейма ведьм, слова ее древнее всех известных миру языков.
Второй вступает Бонни, направляя всю разрушительную мощь силы сотен салемских ведьм на Клауса, для этого ей вовсе не обязательны специальные знания.
Но, когда в общий хор должен влиться голос Литы, Клаус атакует. Его скорость так высока, что «руки» не успевают его остановить, не успевают настигнуть его и заклинания. Странно и страшно, что ему нипочем то давление магии, которое уже легло на него.
Страшно и неожиданно больно слышать отчаянный женский крик. Клаус мчался на пределе скорости, намереваясь, скорее всего, смести со своего пути Лейф Аладар, как наименее защищенную из всех стоящих, но был остановлен Литой. Непосредственным физическим контактом.
Может, она и прикрепила ноги к земле заклинанием, чтоб он не смог ее сдвинуть, вот только тело ее каменным от этого не стало. Ладонь Древнейшего, как раскаленный нож с масло, вошла в ее левый бок, оставляя рваную рану.
Может, он и оказывается вновь отброшенным внутрь круга, но он торжествует – жизнь стремительно уходит из хрупкого тела маленькой ведьмы. И нельзя прервать заклинания, чтоб помочь усмирить кровь, и нельзя подойти, чтоб дать опору – нельзя нарушить потоки сил, спиралью закручивающиеся вокруг трех колдуний.
- Мы должны были позволить ему завершить ритуал. – Надтреснуто выговаривает Элайджа. – Сейчас он слишком силен, вам не справиться!
- Я не возьму на душу грех смерти невинных, когда могла тому помешать. – Шепчет Лита. Она держится фактически лишь за счет натренированных рук Лейф. Но слабость длиться всего минуту – и вот уже чуть подрагивающий голос третьей ведьмы начинает творить.
Призываю тебя, Мааре, открывающая путь…
Призываю тебя, Мааре, открывающая путь…
Призываю тебя, Мааре, открывающая путь…
О, судите его, Семеро!
За то чудовище, которым он был,
За богиню, что он осквернил,
За силу, которую он применял против невинных,
За все жестокие убийства
Позвольте придать его разрушению!
Позвольте Софии оценить его сердце.
Позвольте ему пройти сквозь врата,
Поглотите его душу.
И чистота предстанет пред троном Матери Всех,
А души грешников зачахнут.
Судите его, о Семеро,
Ибо в моих устах Правда,
Ибо в моих устах Правда,
Ибо в моих устах Правда.
Следующий момент растянется для всех выживших участников событий до бесконечности, и еще долго многим из них будет сниться, как сгущаются тучи внутри круга, повинуюсь словам колдовства, как молнии пронизывают насквозь всех пятерых, создающих его.
После все заканчивается в один момент: Клаус падает замертво, а вместе с ним и ведьмы.
Здесь нет Джереми, чтоб броситься к Бонни, и, вероятно, нет кого-то, слишком заботящегося о состоянии Лелинды, но зато полно Древних, мигом проверяющих состояние их всех.
Лелинда приходит в себя практически сразу, Бонни, как полагает Деймон, по своей любимой привычке станет валяться в обмороке еще достаточно долго…
Литу приводит в себя Элайджа, и, несомненно, что она умирает. Но вампирская кровь вновь творит чудеса.
Лейф…
«Лейф?» - первое, что срывается с губ маленькой ведьмы, когда она приходит в сознание. Девушка тоже навзничь лежит в обмороке, волосы спутались, а лицо запылилось, но она жива.
Деймон почти касается ее, когда на него накатывает новый приступ.
Сквозь охи, ахи и вопросы он слышит единственно верное утверждение.
- Тебя укусил оборотень. – Говорит Лелинда. – Это очень больно, но, к счастью для тебя, поправимо сегодня. Кровь Николауса должна послужить антидотом леканскому яду, так что пей, пока она еще не совсем остыла. – И тот вгрызается в горло Древнейшего.
Lange und glücklich.
Пока Деймон пьет, Лейф приводят в горизонтальное положение, и первое, что он видит, «излечившись», - ее немного вымученную улыбку.
- Мы выжили. – Негромко говорит девушка. – Оба, какие планы?
- Планы? – Даже как-то удивляется Деймон. – Привести себя в порядок. И тебе не помешало бы того же, красавица. – Усмехается вампир…
- Джена. – Зовет Лита, устроившись на руках Элайджи, что ему ее вес? Около пятидесяти килограммов, он и не замечает его, наверное. – Джена, подойди ко мне поближе, пожалуйста.
Я сейчас кое-что сделаю, - говорит ведьмочка, - но ты будешь расспрашивать меня позже.
- Что сделаешь? – Не понимает все еще несколько дезориентированная своим превращением мисс Соммерс.
- Ничего страшного, я попытаюсь исправить вред, нанесенный действиями Клауса. – Ее пальцы аккуратно касаются висков Джены, ладони обхватывают лицо. – Эшх зааббат мено! Траде церито фентос, ильморум накане центум! Ммено проваде инорус, эбиме, эбиме, зах!
Вновь трещит наэлектризованный воздух, вновь по спирали закручивается ветер, любит же магия эти спецэффекты!
Джена падает, как только Лита разжимает руки, да и сама ведьма обессилено откидывается на плечо Древнего.
Вначале, когда мисс Соммерс приводят в чувство, никто не видит эффекта от заклинания, никто и не понимает, как оно должно было подействовать. Только Лелинда загадочно улыбается, прижимая руку Елены к запястью ее тетки.
Под измазанными в земле пальцами мисс Гилберт бьется пульс.
- Как такое возможно? – Потрясенно охает Елена. – Ты жива, Джена! Ты больше не вампир, ты вновь жива.
- Ли отдала ей большую часть собственного времени, отмеренного Судьбой. – Поясняет Лелинда. – Опасная это была затея.
- Grisendo – vides. – Шепчет пришедшая в себя Лолита. - Grisendo – vides, и никак иначе.
- Что это означает? - Еще более тихим шепотом интересуется Елена у тети.
- Не знаю. – Откликается та.
- Дословно «верящий видит». – Усмехается Деймон, вставляя свою реплику. – Ладушки, с этим разобрались. Джена в восторге, Елена на седьмом небе от счастья, может, свалим уже отсюда?
- Для начала следует здесь прибраться. – Охлаждает пыл брата Стефан.
- Для начала стоит представить нас остальным, - Вмешивается звонкий девичий голос. – А трупы мы уже убрали, спасибо, что оценили наше старания. – Это Анабель, сестра Элайджы напомнила присутствующим о существовании еще пятерки вампиров в непосредственной близости от них.
- Конечно, Энн. – соглашается Древний, начиная церемонно. – Дамы и господа, я рад представить вам моих сестер и брата. Это Анабель, как вы уже поняли, младшая из нас. Перед ней по старшинству идет Гессидора, Ульрих, Иллада и Ледина.
Молодой вампир, отвешивающий легкий поклон, действительно здорово похож на самого Элайджу, у надменных близняшек Лады и Леды фамильные, по-видимому, брови и вьющиеся темно-каштановые волосы, Дора отличается от них, можно сказать, лишь мягкостью выражения лица.
Только Анабель хвастается золотистыми кудряшками и серо-синими глазами.
- Я пошла в мать, - говорит она, улыбаясь.
- И в какого-то черта непоседливостью, - усмехается Элайджа.
- Могу я поехать к вам? – Спрашивает Деймона Лейф по пути к машинам. – Семь вампиров на площади трех не слишком-то больших комнат… не хочу их зря искушать.
С момента, как она пришла в себя, Сальваторе не отпускал ее, поддерживая в вертикальном положении. Он и сейчас ведет ее под руку.
- Разумеется, - усмехается Деймон. – Не могу же я позволить каким-то ссохшимся мумиям без моего разрешения пить твою кровь. Фигушки, она вся – моя.
- А я считала, что моя собственная. – В тон ему откликается Лейф.
- Мало ли, что ты там считала! – Слышит она в ответ
Утром Деймон видит ее, кружащейся по саду. В легком сарафане, босая, девушка выглядит совершенно счастливой, подставляя лицо солнечным лучам.
- Что тебя так обрадовало? – вампиру требуется всего пару мгновений, чтоб добраться с окна в сад.
- Ночь закончилась, - просто улыбается она. – И забрала с собой весь ужас вчерашних событий. Я выжила, мы выжили. Все гораздо лучше, чем могло быть. Поэтому я счастлива. А ты?
- А я как обычно: бодр, свеж, неунываем, уже принял утреннюю дозу кофе и выпивки. Теперь вот с тобой болтаю, чем плохо?
- Не знаю, - пожимает плечами Лейф, - я чувствую в тебе какое-то напряжение.
- Ну да, есть немного. – Не видит смысла отпираться старший Сальваторе. – Все подобные истории в книжках заканчиваются словами «и жили они долго и счастливо». И я понятия не имею, что следует за этой фразой в жизни.
- Жизнь. Там, где заканчивается одна история, неизменно начинается следующая. И так до смерти. Или до обращения.
- И что же, твоя новая история началась?
- Конечно. Сейчас я стою в вашем саду и беседую с тобой, светит солнце и все спокойно, чем не начало истории?
- И до чего же мы договоримся?
- В данном случае – не знаю, сюда идет огромная компания.
«Сюда» шли все, включая тех, кто в ночном сражении не участвовал.
- В честь чего собрание? – Не слишком пылко приветствует гостей Сальваторе.
- Погода прекрасная, много новых вампиров, которым совсем не обязательно разрешать войти в дом… вот мы и решили поговорить в саду. – Усмехается Лита, отвечая за всех.
- И о чем же будем говорить?
- Да мы попрощаться пришли, вроде как.
- И куда же вы? – У Деймона недоброе предчувствие. – А главное, в каком составе?
- В том, который захочет с нами поехать.
- Ты едешь. А с тобой и твоя подруга. – Констатирует тот.
- Я еду, Лейф тоже, если пожелает. Она же не рабыня мне, чтоб я могла без ее воли всюду с собой ее брать. Но я была бы рада, если б она к нам присоединилась. И не только она.
- Все же не понимаю, - вздыхает Бонни, - неужели ты не испытываешь не малейшего дискомфорта рядом со столькими вампирами. Меня и от трех-то иногда трясет, а тут - семеро…
- А что здесь понимать? – Мягко улыбается Лита. – Ты ищешь причины не там, Бонни.
И неожиданно прокручивается, делая шаг вперед. И негромко начинает песню.
- Как, с чего начать
Мою историю,
Чтоб вновь не повторять
Слова знакомые,
Чтоб людям дать понять:
Рассказ мой истина,
Мне нечего скрывать.
С чего начать?
Ее песню подхватывает Лейф, подавая руку подруге. Теперь уже две девушки кружатся в танце, сплетая фразы в Истину.
- Как вам объяснить,
Что иногда живётся так,
Как хочешь жить,
Что иногда бывает так,
Как должно быть,
Как объяснить вам,
Что такое полюбить.
Как объяснить?
- Дай мне руку, Деймон. – Просит мисс Аладар, продолжая историю.
– Без слов и фраз,
К которым слух привык,
Любовь у нас
Не то, что у других,
И мой рассказ
Взят не из книг.
История любви -
В ней за строкой строка,
Пусть сберегут
И сохранят в веках
Тепло твоей руки
В моих руках.
- Если ты захочешь, она останется здесь. Если захочешь, мы можем уехать путешествовать все вместе. – Слышит он голос маленькой ведьмы в своем сознании.
Деймон не успевает обдумать это. Мысли вылетают из головы, когда в общий хор вливается негромкий тенор Элайджи. Главное, что всего обиднее, он выглядит столь же невозмутимым, как и всегда, и то, что он поет, тоже кажется совершенно естественным и логичным.
- Началась давно моя история,
Но знаю я одно:
Пусть дни уходят безвозвратно -
Всё равно
Я каждый день и час,
Что жить мне суждено
Люблю тебя...
«Долго и счастливо» - эта фраза еще многие дни будет крутиться у Деймона в голове словами пропетой песни. И на празднике в Барселоне, и когда они будут шестерить магазины Нью-Йорка, отыскивая что-нибудь необычное, и у пирамид в Египте - в каждой из посещенных ими стран, пока он действительно не поверит: рядом с ним девушка, которую он и искал всю свою жизнь, и вторая, ставшая ему подругой. Да и вся компания ему, чего греха таить, приятна – это и вправду похоже на «долго и счастливо», это и есть жизнь, к которой он так стремился.
И тогда Лита улыбается, выговаривая «ну наконец-то ты понял, теперь все будет хорошо».
- Теперь все будет гораздо лучше, чем ты можешь себе представить. – Соглашается он в ответ.
Под впечатлением от фанфика "Все, что осталось во мне святого" по Тор/Локи, неожиданно написалось вот такое.
Марии посвящается. Кто знает, тот поймет.
Все, что осталось во мне святого –
Веровать в силу твоей вселюбви,
Что от рождения даже слепого
Греют спокойные взгляды твои.
Все, что осталось во мне стального –
Губы упрямо пред бурей сжимать,
Веровать в силу сердца живого,
Имя твое исступленно шептать.
Чтоб не сработали чары людские,
Чтоб не забылась истинность сна,
Чтобы от слов, что жестоко-пустые,
Не запятналась твоя красота.
Пусть обвиняют в толпе полудикой,
Пусть бесноватой, блудницей клянут.
Что мне слова массы скучно-безликой
Тех, кто умом-то своим не живут?
Верою крепкою, верою истинной…
Все в моем сердце одной лишь тебе
Ты удержала над пропастью, кликая,
Ты помогла не сдаваться Судьбе.
Ты, кто услышала и поддержала,
Ты, кто как будто во веки ждала.
Ты утешала, и ты удержала.
Ты - в моем сердце, и вся я - твоя.
Все, что осталось во мне святого –
Мирно исполнить заветы твои.
Пусть и не вспомнят меня, что такого?
Только одна ты меня помяни.
Все, что осталось во мне живого –
Сердце хмельное, что жаждет любви,
Сердце давно уж тобою больного -
Жаждою ласки твоей и любви.
Марии посвящается. Кто знает, тот поймет.
Все, что осталось во мне святого –
Веровать в силу твоей вселюбви,
Что от рождения даже слепого
Греют спокойные взгляды твои.
Все, что осталось во мне стального –
Губы упрямо пред бурей сжимать,
Веровать в силу сердца живого,
Имя твое исступленно шептать.
Чтоб не сработали чары людские,
Чтоб не забылась истинность сна,
Чтобы от слов, что жестоко-пустые,
Не запятналась твоя красота.
Пусть обвиняют в толпе полудикой,
Пусть бесноватой, блудницей клянут.
Что мне слова массы скучно-безликой
Тех, кто умом-то своим не живут?
Верою крепкою, верою истинной…
Все в моем сердце одной лишь тебе
Ты удержала над пропастью, кликая,
Ты помогла не сдаваться Судьбе.
Ты, кто услышала и поддержала,
Ты, кто как будто во веки ждала.
Ты утешала, и ты удержала.
Ты - в моем сердце, и вся я - твоя.
Все, что осталось во мне святого –
Мирно исполнить заветы твои.
Пусть и не вспомнят меня, что такого?
Только одна ты меня помяни.
Все, что осталось во мне живого –
Сердце хмельное, что жаждет любви,
Сердце давно уж тобою больного -
Жаждою ласки твоей и любви.
Солнце окончило свой долгий путь,
Чтобы пол дня отдохнуть.
Ночь застилает мягко постель,
Что поджидает детей.
Так скорей устремись же туда,
Отдых дай уму и глазам.
Телу отдых дай и ногам,
Сам отправляйся к воздушным горам.
В чудной стране цветных детский снов
В замок спеши из златых облаков.
И за порогом трудности дней
Оставь в веренице своей.
Пусть луна твой сон охранит
В ночь до самой зари,
И сотням звезд на небесах
Дай отогнать свой страх.
Спи же, дитя, спокойно усни
В ночь до самой зари.
Спи же, дитя, спокойно усни
В ночь до самой зари.
Пусть будет легкой дорога твоя
Что ждет тебя поутру,
С новой силой ее, отдохнув,
Ты достойно пройди.
Пусть будет легкой дорога твоя
Что ждет тебя впереди,
Но пройти сумеешь ее,
Лишь хорошо отдохнув,
И потому, дорогое дитя,
Спи, я глаз же не сомкну.
Пусть луна твой сон охранит
В ночь до самой зари,
И сотням звезд на всех небесах
Дай отогнать свой страх.
Спи же, дитя, спокойно усни
В ночь до самой зари.
Спи же, дитя, спокойно усни
В ночь до самой зари.
Я о тебе Небесам помолюсь,
Да будет светел твой сон.
Слезы смахну, тебе улыбнусь,
Встретимся ль мы потом?
Пусть Небеса помогут тебе
Целей твоих достичь,
Звезды, Луну до утра попрошу
Легкий твой сон сторожить.
Пусть луна твой сон охранит
В ночь до самой зари,
И сотням звезд на всех небесах
Дай отогнать свой страх.
Спи же, дитя, спокойно усни
В ночь до самой зари.
Спи же, дитя, спокойно усни
В ночь до самой зари.
Да не угаснет в сонме миров
Пламя детей и богов…
На самом деле, это писалось для Локи, который из мифологии, Тора и иже с ними, и, возможно, однажды я даже выложу сюда сие творение.
Когда закончу. А пока что - только колыбельная.
Чтобы пол дня отдохнуть.
Ночь застилает мягко постель,
Что поджидает детей.
Так скорей устремись же туда,
Отдых дай уму и глазам.
Телу отдых дай и ногам,
Сам отправляйся к воздушным горам.
В чудной стране цветных детский снов
В замок спеши из златых облаков.
И за порогом трудности дней
Оставь в веренице своей.
Пусть луна твой сон охранит
В ночь до самой зари,
И сотням звезд на небесах
Дай отогнать свой страх.
Спи же, дитя, спокойно усни
В ночь до самой зари.
Спи же, дитя, спокойно усни
В ночь до самой зари.
Пусть будет легкой дорога твоя
Что ждет тебя поутру,
С новой силой ее, отдохнув,
Ты достойно пройди.
Пусть будет легкой дорога твоя
Что ждет тебя впереди,
Но пройти сумеешь ее,
Лишь хорошо отдохнув,
И потому, дорогое дитя,
Спи, я глаз же не сомкну.
Пусть луна твой сон охранит
В ночь до самой зари,
И сотням звезд на всех небесах
Дай отогнать свой страх.
Спи же, дитя, спокойно усни
В ночь до самой зари.
Спи же, дитя, спокойно усни
В ночь до самой зари.
Я о тебе Небесам помолюсь,
Да будет светел твой сон.
Слезы смахну, тебе улыбнусь,
Встретимся ль мы потом?
Пусть Небеса помогут тебе
Целей твоих достичь,
Звезды, Луну до утра попрошу
Легкий твой сон сторожить.
Пусть луна твой сон охранит
В ночь до самой зари,
И сотням звезд на всех небесах
Дай отогнать свой страх.
Спи же, дитя, спокойно усни
В ночь до самой зари.
Спи же, дитя, спокойно усни
В ночь до самой зари.
Да не угаснет в сонме миров
Пламя детей и богов…
На самом деле, это писалось для Локи, который из мифологии, Тора и иже с ними, и, возможно, однажды я даже выложу сюда сие творение.
Когда закончу. А пока что - только колыбельная.
среда, 03 июля 2013
В дополнение к прошлым
, одну забыла.
, одну забыла.
Творчество по "Ожнажды". Фанарт, вроде не переделка чьих-то работ, а только мое здесь.
Румпельштильсхен (мр. Голд)/нжп.
Знаю, что Румпель - Темный, как ни крути. Да и сама Нжп тот еще дьяволенок.
Румпельштильсхен (мр. Голд)/нжп.
Знаю, что Румпель - Темный, как ни крути. Да и сама Нжп тот еще дьяволенок.
Сегодня мой комп(домашний), не иначе, как забывшись, пустил меня сюда. Он два года мне после любых наладок Дайри не открывал!
Так что "уря, товарисчи!"
Так что "уря, товарисчи!"
воскресенье, 07 апреля 2013
Дневники работают только с мобильного - ужасно раздрожает, но я ж упертая, я все равно до них дорвалась, потому как самое интересное только здесь и выкладывают.
Буду охотиться!
Буду охотиться!